Постановление ЕСПЧ по делу "Аслаханова и другие против России" стало первым квазипилотным делом, касающимся исчезновений мирных жителей во время второго чеченского конфликта.
К моменту публикации постановления Аслахановой Европейский суд вынес около 140 идентичных постановлений: дела относились к второй чеченской войне; обстоятельства исчезновения людей были идентичны, а государство-ответчик обычно отрицало причастность представителей власти к похищениям. Хотя государство-ответчик ставило под сомнение обоснованность некоторых аргументов заявителей, оно не могло опровергнуть эти аргументы, так как отказывалось предоставлять материалы уголовных дел и не давало альтернативного объяснения случившемуся.
В результате в постановлении Аслахановой ЕСПЧ впервые установил, что насильственные исчезновения на территории Чечни являются системной проблемой. В постановление вошло пять жалоб, поданных семьями восьми мужчин, исчезнувших в Грозном и пригородах с марта 2002 по июль 2004 годов. Группы вооруженных людей в масках арестовали жертв в собственных домах или на улице, сами задержания напоминали спецоперацию. Во всех пяти случаях местная прокуратура возбудила уголовные дела, но к концу 2011 года, когда последние замечания сторон были представлены в ЕСЧП, расследования так и оставались незавершенными. Никаких значимых результатов, таких как установление местонахождения жертв или личностей виновных, так и не было достигнуто.
Сделав данное решение квазипилотным, Суд впервые собрал воедино ключевые принципы, разработанные за долгие годы работы с аналогичными делами.
Первый принцип, на который Суд опирается при разрешении подобных дел, – это достаточность утверждения заявителя и подкрепляющих доказательств при отсутствии опровержения со стороны государства. Другими словами, если в ответ на аргументы заявителя, правительство не раскрывает документы, необходимые для установления фактов и/или не приводит убедительных объяснений случившемуся, то Суд может принять сторону заявителя. В частности, Суд подчеркнул, что в делах, касающихся вооруженных конфликтов, где люди были найдены ранеными или мертвыми или пропали без вести в районах, находящихся под исключительным контролем властей, отсутствие опровержения напрямую связано с причастностью властей к преступлению.
Во-вторых, Суд подчеркнул, что неоднократно сталкивался с трудностями, связанными с получением доказательств и полагался на свидетельские показания. По этой причине Суд сделал вывод о достаточности фактов для заключения, что территория находилась под контролем агентов государства. Речь идет о наличии военных транспортных средств и оборудования, беспрепятственный проход похитителей через военные блокпосты, а также стиль поведения, характерный для проведения спецопераций по обеспечению безопасности: оцепление территорий, проверка документов, удостоверяющих личность, обыск помещений, опрос жителей и тд. В случае, если правительство не смогло опровергнуть эту презумпцию, наличие всех вышеперечисленных факторов автоматически резюмировало признание нарушения Статьи 2 Конвенции в его материальной части.
В-третьих, Суд заключил, что в условиях военного конфликта задержание человека уполномоченным лицом, личность которого не установлена, а также последующее отрицание самого факта задержания приравнивается к ситуации, угрожающей жизни.
И, наконец, Суд установил срок, по истечению которого пропавший человек может считаться умершим – от четырех до десяти лет с момента исчезновения.
В результате, кроме конечного решения о нарушении Статьи 2 как по материально-правовым, так и процессуальным аспектам в деле Аслахановой, Суд также постановил, что в свете вышеуказанных принципов, характерных для всех чеченских дел, насильственные исчезновения в регионе являются результатом системной проблемы нерасследования таких преступлений, для которых не существует эффективных внутригосударственных средств правовой защиты.
Суд не посчитал возможным указать конкретные меры, которые России необходимо было предпринять для исполнения постановления, но он перечислил две группы срочных мер для разрешения масштабной проблемы: 1) меры, направленные на облегчение ситуаций семей пострадавших, и 2) меры, направленные на борьбу с систематической неэффективностью уголовных расследований.
По первой группе мер Суд постановил, что облегчение тяжелой ситуации семей пострадавших, находившихся в постоянном неведении о судьбе своих близких, было приоритетом. По официальной статистике, начиная с 2002 года, средний уровень раскрываемости таких преступлений в Чечне составлял 3,5%. Согласно Суду, страдания, испытываемые родственниками жертв, приравнивались к нарушению Статьи 3 Конвенции. Для облегчения бремени родственников пропавших необходимо было установить обстоятельства смертей и местонахождения могил. Суд порекомендовал создать единый высокопоставленный орган по расследованию исчезновений в регионе, который бы имел неограниченный доступ ко всей необходимой информации, и работа которого строилась бы на основании доверия и партнерства с родственниками жертв. Более того, такой орган мог бы вести единую базу данных всех исчезновений. Суд указал на необходимость выделения большего количества ресурсов для проведения широкомасштабной судебно-медицинской и научной работы, направленной на установление местонахождения захоронений, проведение эксгумации и идентификации останков.
По второй группе мер Суд подчеркнул, что расследования должны быть независимыми, доступными для семей пропавших, а также максимально скорыми и своевременными. Суд отметил, что, учитывая тяжесть преступлений, прекращение текущих расследований похищений исключительно на основании истечения срока давности противоречит обязательствам по статье 2 Европейской Конвенции. Понимая сложность ситуации в регионе, а также политическую деликатность вопроса, Суд приветствует такие меры, как обеспечение межведомтсвенного сотрудничества, введение правил доступа к конфидициальной информации и обеспечение прав потерпевших в уголовном процессе. Суд подчеркнул, что в рамках демократического общества, построенного на принципе верховенства права, недопустимо, чтобы сотрудникам антитеррористических служб и сил безопасности была гарантирована безнаказанность за преступления.